Задов, Лев Николаевич: биография. Задов лев николаевич

Махно был первым, кто решил создать коммуну, прообраз светлого коммунистического общества, о котором все мечтали: там все работали, и Махно работал - простым сапожником, а потом заработанное делили поровну. И против социалистической революции Нестор Иванович не был против, он был идейным борцом за освобождение крестьянства...

Неизвестные страницы трагической судьбы анархиста - правой руки батьки Махно, а впоследствии красного чекиста открывает сегодня читателям "НР" сын известной исторической личности Левки Задова Вадим Львович Зиньковский-Задов, искавший правду об отце долгих тридцать четыре года и добившийся, в конце концов, его реабилитации. В гостях у Вадима Львовича, который сегодня живет в городе Геленджике, побывала наш корреспондент.

Все помнят кадры из фильма "Хождение по мукам", где "помятый" сподвижник батьки Махно с издевкой в голосе допрашивает одного из главных героев, Вадима Рощина: "Я - Лева Задов! Со мной шутить не надо. Я тебя буду пытать, и, если ты мне всю правду не скажешь, я с тобой то сделаю, что Содом не делал со свой Гоморрой". Запоминается, конечно, надолго, поэтому и мне поначалу трудно было представить, что анархист Левка Задов мог быть вовсе не тем человеком, художественный образ которого столь ярко выведен во многих книгах и кинофильмах. Честно признаться, до встречи с Вадимом Зиньковским-Задовым я вообще думала, что Лева Задов - исключительно фольклорный персонаж, этакая карикатура на представителя "банды Махно".

Так называемая "банда" насчитывала в своих рядах шестьдесят-восемьдесят тысяч бойцов, - рассказывает Вадим Львович, - в некоторых источниках называется даже количество до ста тысяч человек. Как человек военный, полковник в отставке, я могу сказать, что столь многочисленную группу организованных людей даже армией назвать нельзя, это уже целый фронт получается. Под влиянием Махно находилась обширная территория юга России и Украины, на которой проживало несколько миллионов человек. И все они поддерживали Махно. Когда продналог в стране был заменен продразверсткой и солдаты чрезвычайного отряда особого назначения забирали у крестьян все запасы хлеба подчистую, Нестор Иванович Махно сказал, что на его территории продразверстки не будет. Не дал грабить свой народ, и за это был объявлен "вне закона". Всего же Махно "вне закона" объявлялся трижды.

Махно был первым, кто решил создать коммуну, прообраз светлого коммунистического общества, о котором все мечтали: там все работали, и Махно работал - простым сапожником, а потом заработанное делили поровну. И против социалистической революции Нестор Иванович не был против, он был идейным борцом за освобождение крестьянства. Когда Фрунзе попросил его влиться в Красную Армию, он командовал бригадой, был награжден орденом Красного Знамени за номером 4 за взятие Мариуполя - это исторический факт, пулеметный полк Махно бросали на прорыв фронта. Махно был первым, кто поставил пулемет на легкую рессорную повозку, и это стало прообразом знаменитой буденновской тачанки.

Армия Махно не была регулярной: люди жили в своих домах, пасли скотину и за одну ночь могли собраться в тысячное войско - с вечера разъезжались посыльные, наутро армия была готова.

При советской власти движение анархистов, видимо, надо было показать, как чуждое нашему строю: отсюда и "Махно", который на киноэкране разъезжает пьяным на велосипеде и с карусели расстреливает ни в чем не повинных жителей, а то и вовсе пьет самогон из клизменной кружки. А я, например, когда вижу, как все политбюро, которое еще вчера вело нас в светлое будущее под названием "коммунизм", а сегодня оно же в полном составе ведет нас в светлое будущее под названием "капитализм", думаю, что анархия - это единственная партия, которая была за людей. Не знаю, кому было выгодно рисовать из махновцев сброд пьяной матросни и преступного элемента, я могу вам показать выписку из исторического документа, который хранится в военном архиве. Это...

Приказ № 1 по Революционно-повстанческой армии Украины под командованием батьки Махно, он датирован 5 августа 1919 года:

"1) Среди нас не может быть места лицам, стремящимся к личной наживе, разбою или ограблению мирного населения;

2) За насилие над мирными тружениками - к какой бы национальности они не принадлежали - виновных постигнет позорная смерть...

...5) Пьянство считается преступлением. Еще большим преступлением считается показаться повстанцу революционной армии в нетрезвом виде на улице...

Подпись: батька Махно"...

Досужие выдумки писателей и режиссеров можно опровергнуть одним единственным документом, в котором всем командирам частей армии Махно вменяет в обязанность введение строжайшей дисциплины.

ВРАГ НАРОДА.

Последний раз я видел отца, когда мне было одиннадцать лет, - вспоминает Вадим Зиньковский-Задов, - 26 августа 1937 года к 10 часам утра он ушел на работу и уже никогда не вернулся. Вечером того же дня к нам пришли с обыском: сотрудники НКВД, дворники, понятые. Все было в точности, как в старых кинофильмах про революционеров: по квартире летали пух и перья из разодранных подушек, чьи-то сапоги безжалостно топтали разбросанные по полу книги, из шкафов выбрасывалось белье... Обыск продолжался долго, когда незнакомые люди уходили, то забрали с собой наградной маузер с золотой монограммой "За боевые заслуги" от Украинского НКВД, фотоаппарат, который родители подарили мне на десятилетие, на столе отца - мне врезалось в память - лежала книга "Нестор Махно", ее тоже забрали.

Конечно, тогда я не знал, что во время гражданской войны отец воевал у Махно и настоящая его фамилия была Задов, а не Зиньковский. Этот псевдоним он взял, будучи на каторге. В то время, когда Россию захлестнуло революционное движение, многие парни из рабочего класса потянулись к анархистам, обещавшим полную свободу и безвластие. В 1913 году за участие в "экспроприациях" - налетах для пополнения партийной кассы - суд приговорил 20-летнего анархиста Леву Задова к восьми годам каторжных работ. Через четыре года февральская революция освободила его как политзаключенного. Под фамилией Зиньковский отец с 1918 по 1921 годы был у Махно, под этой фамилией с 1921 по 1924 годы пробыл в эмиграции, и Зиньковским с 1924 по 1937 годы работал в ГПУ и НКВД. Хотя некоторые исследователи пишут, что отец взял фамилию Зиньковский, вернувшись из Румынии, с целью проникнуть в органы для ведения подрывной работы. Трудно сказать, почему Задов решил стать Зиньковским... А почему Ульянов стал Лениным, Джугашвили - Сталиным, а Бронштейн - Троцким? Мода, наверное, тогда такая была у политзаключенных. Нестор Иванович Махно в своих воспоминаниях называет моего отца Левой Зиньковским.

Накануне своего ареста, 25 августа 1937 года, отец был в командировкие в Каменец-Подольске - в то время он работал в иностранном отделе Одесского областного НКВД, занимался разведкой и контрразведкой. Со слов матери я знаю, что до возвращения в Одессу отец еще заехал в Москву - хотел обсудить один вопрос со Сталиным, но попал к Ежову. В то время у нас было очень много провалов на границе: к примеру, разведка переправляла нашего человека через Днестр, а на другое утро с той стороны на плотике возвращался труп и к нему записочка: "Со следующим будет то же самое". Не успел отец вернуться домой, его арестовали. Ему инкриминировали шпионаж в пользу румынской, польской, немецкой, английской и французской разведок, но после того, как все версии отпали, осталось одно обвинение: служба в армии Махно.

25 сентября 1938 года отца и его брата Даниила Николаевича, дядю Даню, который служил у Махно вместе с отцом, судила так называемая "тройка" и приговорила к высшей мере наказания - расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение... А ровно через шестьдесят лет, осенью 1998 года, я был приглашен в Гуляйполе на юбилейные торжества, связанные со 110-летием со дня рождения первого председателя Гуляйпольского Совета крестьян и рабочих, командующего Повстанческой армией Нестора Ивановича Махно. Закладывал капсулу на месте будущего памятника Махно.

АНАРХИСТ И ЧЕКИСТ.

Мой отец родился в большой и очень бедной еврейской семье, он был седьмым ребенком у Хавы и Николая Задовых, а всего у них детей было двенадцать душ, - продолжает рассказ Вадим Львович. - Подростком Лева Задов трудился на мельнице, где наравне со взрослыми таскал здоровые чувалы с зерном и мукой. Отец был, в отличие от батьки Махно, очень высоким - под два метра ростом и обладал недюжинной физической силой. Одно из самых ярких моих воспоминаний детства: отец держит зубами двухпудовую гирю - за полотенце, просунутое через "ушко", кто-то бьет по этой гире, и она раскачивается, а отец держит - шея раздулась, вся красная... В детстве я очень ревновал отца к моей сестре Аллочке, которая была старше на два года. И только после того, как в июне 1942 года нам пришла похоронка о том, что краснофлотец Зиньковская Алла Львовна погибла смертью храбрых при защите города Севастополя, мама рассказала мне, что и Алла, и мой старший брат Владислав - он тоже погиб в январе 1943 года под городом Ростов-на-Дону - были моему отцу неродными детьми... А мне все время казалось, что отец Алку любит больше, чем меня.

После ареста отца нас сначала попросили освободить одну комнату в большой квартире на улице Жуковского, следом и вторую, а потом вообще сказали: убирайтесь! Так мы оказались впятером - мама, бабушка и трое детей - в одной комнате в какой-то коммуналке на двенадцать хозяев. Мать уволили с работы, она была завспецчастью Одесской чаеразвесочной фабрики - часть была секретной, туда поступал чай из Индии, Китая... Мать арестовали в январе 1938 года. Рано утром, очень буднично, пришли и сказали: "Собирайтесь". И не плакал никто, и не кричал. Бабка моя по матери была из дворянской семьи, но вышла замуж за машиниста-железнодорожника, а когда родилась моя матушка, они разошлись. По рассказам, у моей бабки был любовник - кременчугский банкир, и на его деньги моя мать получила образование в институте благородных девиц. Когда оставила своего первого мужа и вышла за бедняка Левку Задова, в семье были большие скандалы, вплоть до отречения. Мои родители очень сильно любили друг друга. Я не помню, чтобы в нашем доме ссорились или произносили бранные слова. После отца мама больше ни с кем не связала свою жизнь, так и прожила свои 73 года в одиночестве, разводила в аквариуме рыбок, в киоске "Союзпечать" покупала газету "Юманите" на французском языке.

В 1938 году матери предъявили обвинение по статье 58 пункт 10 - "знала и не донесла". Просидела она в Одесской тюрьме больше года, и только раза три-четыре всего ее вызывали на дорос. Потом пришло "потепление", Ежова сменил Берия, и мать освободили, строго наказав никому не говорить, где она все это время была и что делала. Идите, сказали, и языком не болтайте! В то время я уже начал работать: в двенадцать лет кирпичи на стройке таскал.

"Махновский" период был у моего отца еще до встречи с матерью. После тюрьмы, в декабре 1917 года, он вступил в партизанский отряд, именуемый тогда Красной гвардией. В августе 1918 года в отряд прибыло распоряжение из Царицына о том, чтобы именоваться Красной Армией, и были присланы деньги для выплаты зарплаты, где отцу как начальнику штаба полагалось 750 рублей, а красноармейцу-рядовому - 50 рублей. Отец с этим не согласился, он ведь был анархистом, а у них все поровну - это было первой "стычкой" с командованием Красной Армией. И он был направлен на Украину в тыл к немца для ведения подпольной работы. Там отец связался с атаманом Махно, у которого и остался до 1921 года - последними его должностями были: член штаба армии и личный адъютант батьки Махно. Отец занимался разведкой и контрразведкой, это он придумал принцип, по которому работала махновская разведка: на подводе, запряженной одной лошадью, сидели женщина, старик и подросток. Подвода ехала по всем весям, и в радиусе сто километров о белых и красных было известно все: где стоят, какое оружие.

Когда закончилась гражданская война, Фрунзе издал приказ о разоружении всех формирований, не причастных к Красной Армии. Батька Махно в очередной раз был объявлен вне закона, на уничтожение махновцев бросили Первую конную армию - Нестор Иванович нашел в себе силы распустить своих людей по домам, а сам с отрядом из 77 человек переправился через Днестр и сдался румынским властям. Когда они переходили границу, отец снял со своей руки перстень и отдал супруге Махно: "Галина, ты женщина, возможно, тебя не будут обыскивать. В случае чего будет первое время на что жить"... Это к слову о несметных богатствах, якобы награбленных и вывезенных за границу батькой Махно.

В 1921 году советская власть предъявила ультиматум Румынии: выдать Махно, и ему устроили переход в Польшу. В Польше его арестовали и посадили в тюрьму. В тюрьме Галина Андреевна родила Нестору Ивановичу дочку Елену. Международный суд признал Махно невиновным, из Польши они уехали сначала в Германию, потом во Францию. В Париже Нестор Махно устроился плотником на кинофабрику, а жена его работала горничной в пансионе. В 1934 году у Махно вскрылись старые раны - он был ранен двенадцать раз, туберкулез перешел на кости, Нестор Иванович умер. Он похоронен на самом известном кладбище Пер-Лашез в Париже. Его жена и дочь в годы второй мировой войны попали в оккупацию - всю войну вкалывали на заводе в Германии. Потом их привезли в Москву и судили: Галину Андреевну приговорили к десяти годам, дочку, которая в тюрьме родилась, - к пяти. Дочь после тюрьмы работала посудомойщицей. Чтобы выйти замуж, изменила фамилию на Михненко. Детей у нее не было, она умерла в 1997 году. А Галина Андреевна умерла в конце 60-х, всего один раз побывала в Гуляйполе, но ни с кем не общалась, никаких интервью не давала. Внучатому племяннику Махно, Виктору Яланскому, только сказала: "У Левы сын есть - Вадим. Постарайся его найти". Но получилось, что я сам его нашел. Он живет в Гуляйполе, простой рабочий на заводе, недавно издал книгу фотографий - "Нестор и Галина".

ПРОСТО МОЙ ОТЕЦ.

У меня тоже недавно вышла книга: "Правда о Зиньковском-Задове Льве Николаевиче - анархисте, чекисте", - продолжает рассказ Вадим Львович, - она, если честно, раскупается очень плохо, и у вас в Новороссийске она продается. Но если бы я ставил целью заработать побольше денег на памяти своего отца, то, наверное, начал бы с обложки книги, где была бы нарисована красная тачанка, а на ней голая женщина. А что вы улыбаетесь? Вот, посмотрите: книга Виталия Оппокова "Лев Задов. Смерть от бескорыстия". Очень хорошая, серьезная книга, с массой документов, а на обложке: женщина с обнаженным бюстом - условие издателя.

Отец вернулся в Россию летом 1924 года. Румыны решили создать диверсионную группу из бывших махновцев: переправлять их на советскую территорию, чтобы они грабили жителей приграничных районов, воровали лошадей... Мать рассказывала, что отец согласился на это, вынашивая единственную цель: вернуться на родину. Подобрал группу из преданных ему людей, один из них впоследствии давал показания против отца и назвал Алексею Толстому его настоящую фамилию - так в романе "Хождение по мукам" и появился анархист Левка Задов. Переправившись через границу, отец объявил группе из пяти человек свое решение: явиться с повинной и сдать оружие. После допросов всех, кроме Льва Николаевича Зиньковского-Задова, освободили из-под стражи. Отца продолжали допрашивать и проверять - полгода он сидел в оборудованной под камеру ванной комнате. После шести месяцев заключения судьба отца решилась в его пользу: как это ни парадоксально, органы решили использовать его богатый опыт в разведке и контрразведке, а также большой авторитет среди махновцев и привлечь к нелегальной работе в ГПУ. Весной 1925 года отца направили в Одессу уже на легальную работу оперуполномоченным иностранного отдела ГПУ.

После освобождения из-под стражи отца определили на квартиру, где он должен был жить, а точнее, под негласный надзор секретного работника ГПУ Константина Пузвича. Органы не доверяли активному махновцу, прошедшему весь путь с Повстанческой армией. Получив назначение в Одессу, Лев Зиньковский-Задов увез с собой жену Пузвича Веру Ивановну с годовалой дочкой Аллочкой, позже забрали в свою семью и старшего сына Веры Ивановны - Владислава. Аллочка стала Зиньковской, а Владислав носил фамилию своего отца.

О том, что я - Задов, узнал, уже будучи офицером, лейтенантом танковых войск. Был ярым комсомольцем, анархистов считал бандюгами, батьку Махно и всех его сподвижников - врагами народа. Об отце, полковнике, знал только то, что он был сотрудником НКВД, получившим десять лет без права переписки... Всех моих друзей принимали в партию, а меня - нет. Я начал писать в вышестоящие органы, и однажды получил ответ, что Лев Николаевич Зиньковский-Задов, мой отец, служил у Махно и занимал в его армии такие-то и такие должности. В первый же отпуск я отправился к матери в Майкоп, она мне все и рассказала. Я стал искать правду об отце, собирал все, что было написано о махновском движении хорошего и плохого. За время моих поисков в нашем семейном архиве появилось два свидетельства о смерти отца: в первом записано, что он умер от перитонита в 1942 году, а во втором свидетельстве, выданном после реабилитации в 1990 году, впервые после уничтожения открыта правда: "Зиньковский-Задов Лев Николаевич умер 25 сентября 1938 года в возрасте 45 лет. Причина смерти - РАССТРЕЛ". Мама умерла в 1974 году, так и не узнав правды о своем муже. Я же шел к ней долгих тридцать четыре года... Но в нашем роду есть еще один Левушка: Лев Зиньковский - один из моих внуков, он учится сейчас на третьем курсе "мореходки" во Владивостоке...

Лев Николаевич Зиньковский (Задов)

Лев Николаевич Зиньковский. Одесса, 30-е годы.

Зиньковский (Задов) Лев Николаевич (1893 – 25.09.1938), анархист. Сын бедняка колонии Веселой (Гупаловка) Мариупольского уезда. С 6-ти лет жил в Юзово. Работал на металлургическом заводе в доменном цехе. Отбыл два года в тюрьме. Красногвардеец в Юзово с 1917 г. до начала 1918 г. Начальник штаба анархического отряда Макса Черняка под Царициным на участке Котельниково-Жутово. В махновщине занимал пост начальника Мариупольской контрразведки до июня 1919 г. С сентября по декабрь 1919 г. – начальник контрразведки 1-го корпуса. С января по август 1921 г. - начальник личной охраны Махно. В 1924 г. вернулся из Румынии. До 1937 г. работник НКВД г. Одессы. Замучен в НКВД. Брат, Зотов (Задов) Даниил Николаевич, расстрелян вместе со старшим братом в 1938 году.

Использованы материалы сайта http://www.makhno.ru/

Зиньковский-Задов (наст. фам. Задов) Лев Николаевич (1893-25.9.1938). Беспартийный. Родился в колонии Веселая (Екатеринославская губерния) в многодетной семье (10 детей) чернорабочего (затем извозчика). Окончил 2 класса хедера (еврейской школы). Работал на металлургическом заводе на Донбассе. Примкнул к анархистам, в 1913 г. приговорен к 8 годам каторжных работ. Освобожден после Февральской революции 1917 г. Работал на заводе. С конца 1917 г. - в партизанском отряде и Красной Армии, начальник штаба боевого участка бригады Кругляка под Царицыном, воевал с немцами и белоказаками.

С 1918 г. - на подпольной работе на Украине, затем служил в армии Н.И. Махно - помощник командира полка, помощник начальника контрразведки армии (в течение 2-х недель), начальник разведки штаба 1-го Донецкого корпуса, комендант Крымской группы (во время боевых действий против Врангеля), член штаба и адъютант Махно. В августе 1921 г. вместе с остатками войск Махно эмигрировал в Румынию, где работал на лесопильной фабрике. В июне 1924 г. нелегально перешел советско-румынскую границу и добровольно сдался органам ОГПУ.

С декабря 1924 г. - сотрудник для поручений ГПУ УССР в Харькове, с марта 1925 г. - на аналогичной должности в Одесском губернском / Джружном отделе ГПУ, с 1931 г. уполномоченный. С 1932 г. сотрудник ИНО Одесского обл.отдела ГПУ//УНКВД - сверхштатный помощник уполномоченного, сверхштатный уполномоченный, секретный оперуполномоченный, уполномоченный. С конца 1936 г. - уполномоченный 3-го отдела (контрразведка) Одесского УНКВД. Участвовал в операциях против эмигрантов (махновцев и Российского общевоинского союза, лично захватил перешедших румыно-советскую границу белоэмигрантов-террористов Дмитриева и Богдановича) и румынской разведки. Дважды награжден боевым оружием.

Арестован 26 августа 1937 г. Расстрелян по приговору выездной сессии ВКВС СССР 25 сентября 1938 г. Реабилитирован в 1990 г.

В ИНО УГБ УНКВД Молдавской АССР работал брат Льва Николаевича - Даниил Зотов-Задов, также репрессированный и посмертно реабилитированный. 1)

Примечания:

1) См. Оппоков В Лев Задов: смерть от бескорыстия (повесть о махновце-чекисте). Петрозаводск, 1994.

Использованы материалы кн.: В.Абрамов. Евреи в КГБ. Палачи и жертвы. М., Яуза - Эксмо, 2005.

Нарочитый акцент, воспроизведенный писателем, ложный - ведь Лёва Зиньковский стал одесситом уже после Гражданской войны, а до этого он был Львом Задовым.

Лёва Задов

Зиньковский Лев Николаевич (Лёва Задов) родился в 1883 году в Екатеринославской губернии, в селении Весёлая. В те годы там существовала еврейская земледельческая колония с оптимистическим названием «Веселая». Папа Левы Николай владел двумя десятинами земли.

Доходов не хватало. С каждым годом прибавлялось потомство, кормить его было нечем. И Николай Задов, распродав имущество, переехал в Юзовку (современный Донецк), где занялся извозом. Крепыш Лева какое-то время работал грузчиком на мельнице. Потом на металлургическом заводе каталем - загружал плавильные печи.

На заводе Задов сблизился с анархистами. Участвовал в грабежах, правда, не в «обычных», а в идейно мотивированных. Грабили учреждения и отдельных состоятельных граждан, пополняя тем самым партийную кассу. На партийной «фене» ограбления подобного рода именовались экспроприацией. Во время очередной такой Лева Задов был пойман с поличным и осужден на 8 лет тюремного заключения. Отсидел он половину срока - спасла амнистия, объявленная Временным правительством.

После освобождения Задов вернулся в Юзовку. Как человека сведущего, к тому же пострадавшего за народное дело, заводские рабочие избрали Леву в городской совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. После октябрьского переворота Лева Задов примкнул к большевикам. Воевал с петлюровцами и казаками атамана Краснова. В конце 1918 года он перебрался в Гуляй Поле, к батьке Махно. Там он сменил свою фамилию Задов на Зиньковский.

Какое-то время Лева числился рядовым бойцом. Но довольно быстро благодаря очевидным организационным задаткам и неукротимости его избрали командиром полка. Задов воевал с Деникиным, Врангелем, Петлюрой. Руководил Крымской группой. Той, что штурмовала Перекоп. Затем Махно приблизил Задова к себе.

Задов у Махно руководил разведкой, причем довольно успешно. Младший брат Левы Даниил, служивший вместе с ним, вспоминал: «Оперативная разведка Левы состояла из нескольких групп по 2-3 человека: молодые бабы, мальчишки 13-14 лет, старики. Каждая группа на подводе. Таких групп посылалось 5-6. Они ездили по несколько дней и возвращаясь, докладывали, где какие части противника находятся или куда направляются в радиусе 50-60 км. Так что батька обстановку всегда знал подробно».

Махновское войско славно погуляло по Украине! В конце августа 1921 года махновцы ушли в Румынию и сдались местным властям. В последней тачанке, покидавшей Украину, были Махно с женой Галиной, Левка Задов с подружкой Феней и кучер Сашко… А 9 июня 1924 года шестеро всадников, тайно перешедших границу СССР со стороны Румынии, сдались советской власти. Двое из них были братья Задовы, Лев и Даниил. Почти год их ответы на допросах тщательно проверялись чекистами. Результаты проверки вполне удовлетворили руководство одной из самых мощных в мире тайных организаций. И братья Задовы были зачислены на службу. Лев Задов - в иностранный отдел одесского ОГПУ, Даниила Задова направили в одно из региональных подразделений на западе Украины, в Тернополь.

Растрелян как шпион, но после полностью реабилитирован!

Лева при советской власти жил в Одессе в доме №5 на ул. Почтовой (Жуковского), кстати, в одном парадном с Верой Михайловной Инбер.

В Одессе он женился, родились двое детей. (Дочь Задова Алла погибла в 1942 году при обороне Севастополя, а его сын Вадим, прошедший всю войну, дослужился затем до полковника). Так он официально стал сотрудником аппарата внешней разведки, где числился «специалистом по Румынии». Тринадцать лет Лев Задов руководил работавшей в Румынии агентурой ОГПУ, получившей кодовое название «Скрипачи». Группа имела определенные успехи, ибо один из ее агентов («Тамарин») работал в генштабе румынской армии, а другой («Турист») возглавлял разведку штаба 3-го армейского корпуса, дислоцированного в Кишиневе.

Гибель братьев Задовых.

Когда сигуранца (румынская контрразведка) разоблачила «Скрипачей», Москва стала усиленно искать виновных. Таковыми объявили сотрудников Одесского ИНО, в первую очередь - Льва Задова-Зиньковского и Даниила Задова-Зотова. Во время затеянной Ежовым чистки органов госбезопасности братья Задовы были арестованы. В результате многодневных допросов с пристрастием некий Яков Шаев-Шнайдер, который вел дело братьев Задовых, добился от них признания по всем пунктам обвинения. 25 сентября 1938 года выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР за 15 минут «работы» приговорила Льва Задова и его брата к расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение.

Его сын, полковник в отставке Вадим Львович Зиньковский, много лет добивался реабилитации отца. И в январе 1990 года пленум Верховного суда СССР полностью реабилитировал Льва Николаевича Зиньковского-Задова, признав его заслуги перед революцией.

Анархист, коммунист, чекист …
Чёрные дыры истории

Единственным капиталом Николая Задова по наследству жене было десять детей!
Только в годы горбачевской перестройки, при реабилитации Л.Н.Задова-Зиньковского, был предан гласности факт, что махновец Л.Н.Задов до 1937 года работал в Одессе на чекистской работе в НКВД. Жил он тогда на улице Жуковского в доме №5, квартира 17 (как значилось в анкете арестованного, это было общежитие НКВД). Там же имелся один убедительный факт, который подтверждал бескорыстный характер Л.Н.Задова-Зиньковского. В материалах дела в протоколе обыска из наиболее ценных вещей, изъятых при обыске числились револьвер системы «браунинг» и патроны к нему, малокалиберное ружье, фотоаппарат, бинокль и «один казначейский знак» достоинством в пять долларов, а также 253 видовые карточки и две коробки негодных фотопластинок.

Они, как не имеющие ценности, были уничтожены, о чем свидетельствовал соответствующий акт от 5 октября 1937 года.

О судьбе Л.Н.Задова-Зиньковского в 1990 году в московском «Военно-историческом журнале» в документальном материале под названием «Слуга анархии и порядка» под рубрикой «Исследуя судебные материалы» рассказали полковник юстиции Н.Л.Анисимов и капитан 1 ранга В.Г.Оппоков.

В 1937 году Л.Н.Задов-Зиньковский обвинялся «за связи с закордонным центром Махно с целью антисоветского заговора и контрреволюционного выступления». В письме генпрокурору СССР сын Льва Задова-Зиньковского, уже в наше время, писал и справедливо отмечал, что на восприятие образа его отца в крайне негативном и неприглядном виде повлияли известное произведение А.Толстого и кинофильм, поставленный по роману этого же писателя. Вот как «врет» А.Толстой устами Задова в трилогии:

«Одесса же меня на руках носила: деньги, женщины… Во всех газетах писали: Задов – поэт-юморист… Интересная у меня биография. С золотой медалью кончил реальное. А папашка – простой биндюжник с Пересыпи. Вся Одесса была обклеена афишами с моими портретами…»

Биография Льва Задова на самом деле была совсем другой. Будущий начальник контрразведки у Махно и будущий чекист НКВД родился в 1893 году в Екатеринославской губернии в селении под названием Веселая.

Семья имела надел в две десятины земли и занималась сельским хозяйством. Почти ежегодное появление нового ребенка не позволяло не только думать о достатке, но и выбраться из нищеты. В конце концов, глава семьи Николай Задов решил распрощаться с «хлеборобским гешефтом» и в 1900 году перебрался на Донбасс в Юзовку (затем Сталино, ныне Донецк). Здесь он и умер, спустя десять лет, не разбогатев, если не считать единственного капитала, доставшегося от него по наследству жене, — десяти детей.

Супруга значительно пережила его, еще в 1936 году ей было 80 лет и она находилась на иждивении шестерых дочерей (пять проживали в Сталино, одна в Мариуполе). Старший брат – Исаак Задов до революции занимался извозом, во время Империалистической войны и революции спекулировал и разбогател. В 1929 году был раскулачен как нэпман, затем где-то в Крыму работал в колхозе. Второй брат – Наум проживал в Сталино и был кустарем-бедняком. Третий брат – Даниил, поменявший во время пребывания в 20-х годах в эмиграции в Румынии свою фамилию на Зотов, проживал в Тирасполе и работал оперуполномоченным в Иностранном отделе Управления государственной безопасности Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики.

Какова же была настоящая биография Л.Н.Задова-Зиньковского? Фамилией Зиньковский он стал пользоваться в эмиграции в Румынии и затем при работе в НКВД. Задов был в контрразведке батьки Махно. В 1912 году он работал на Юзовском металлургическом заводе. Вступил в небольшую анархистскую группу. Трижды участвовал в экспроприаторских налетах: в Рутченково на артельщика местного рудника, в селе Корань (возле Мариуполя) — на почтовую контору и на станции Дебальцево — на железнодорожного кассира.

После ареста юзовской полицией два года находился под следствием, а затем отбывал наказание в Бахмутской, Луганской и Екатеринославской тюрьмах. В 1917 году после февральского переворота был освобожден, как подчеркнул в своих показаниях Л.Н.Задов-Зиньковский, в 1937 году в связи с амнистией политзаключенных. Факт очень значительный. Во многих книгах Лев Задов представлен как «отпетый уголовник», но он считался политическим заключенным. И еще такая деталь: во всех анкетных следственных материалах Задов-Зиньковский значится беспартийным, но в справке предваряющей протокол допроса от 3 сентября 1937 года есть такая существенная запись: «С 1913 по 1921 год – анархист-коммунист».

Добавим несколько слов о судьбе брата Л.Н.Задова-Зиньковского Даниила Зотова-Задова, которій работал в НКВД в Молдавии. Д.Н.Зотов был осужден к расстрелу приговором выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР от 25 сентября 1938 года. Тем не менее, 2 августа 1964 года (при Н.С.Хрущеве) Главный военный прокурор вынес протест об отмене приговора и прекращении дела в отношении Зотова-Задова. Военная коллегия Верховного суда СССР этот протест удовлетворила и дело Зотова-Задова «производством прекратила за отсутствием состава преступления». В какой-то мере «виноват» писатель Алексей Толстой в фальсификации образа Задова в трилогии «Хождение по мукам». Задова он там наделяет сочным блатным одесским жаргоном и делает палачом.

«Убери зубы! Не то вырву!» — С этой своей любимой фразой «одесский поэт-юморист» Лёва Задов, благодаря Алексею Толстому и его знаменитому роману «Хождение по мукам» вошел в массовое читательское сознание.

Почему А.Толстой из рабочего юзовского парня сделал забулдыгу-куплетиста? А.Толстой не был участником и свидетелем гражданской войны.

Сведения о Зиньковском он, так сказать, почерпнул из выпущенных в то время «документальных» книг, которые в силу идеологической конъюнктуры очерняли и батьку Махно и махновщину и «бандита-экспроприатора» Льва Задова. Это книга И.Тепера (Гордеева) «Махно», изданная в 1924 году в Киеве в издательстве «Молодой рабочий» и находившаяся в спецхране, книга М.Кубанина «Махновщина», выпущенная в свет в 1927 году в издательстве «Прибой» и работа С.Черномордина (п.Ларионова) «Махно и махновщина», изданная в 1933 году в московском издательстве «Политкаторжанин».

Авторы в «Военно-историческом журнале» утверждают: «Не станем анализировать оценки, данные авторами представленных книг, такому неоднозначному, противоречивому и сложному явлению, каким являлась махновщина. Невозможно судить об общих и частных оценках этих авторов. Скажем лишь, что определенное недоверие они вызывают своим извращением биографии братьев Задовых».

Газета «Вечерний Киев» в период горбачевской перестройки опубликовала на своих страницах интервью с сыном Льва Задова-Зиньковского, который в тот период проживал в Одессе. Своего отца, расстрелянного в 1937 году, он не видел и сам подвергался репрессиям, как сын Задова.

Именно он и рассказал, что его дочь учится в Кременчугском медицинском училище. Вряд ли эта кременчугская студентка рассказывала своим однокурсникам о своем легендарном дедушке и, по всей вероятности, выйдя замуж поменяла свою фамилию на фамилию мужа. Таковы зигзаги истории на примерах отдельных личностей.

P.S. В 1918 году в г.Умани в штаб-вагоне С.Петлюры должна была состояться его «примирительная» встреча с представителями Н.И.Махно. Но махновцы готовили против С.Петлюры покушение.

Руководил этой акцией глава махновской контрразведки Лев Задов-Зиньковский. Покушение по ряду причин не получилось. Петлюровцы что-то заподозрили и встречу отменили. Об этом факте упоминает в своей книге «Махновщина» полтавский литератор Ю.Дмитренко-Думич, выпущенной три года назад небольшим тиражом в Кременчуге. Л.Задов-Зиньковский был расстрелян своими коллегами-чекистами, а С.Петлюра в Париже был убит средь бела дня на бульваре Сен-Мишель, по утверждениям некоторых украинских историков-националистов, агентом ЧК-НКВД.
Круг замкнулся…

Декабрь 2015

В армии Нестора Махно, как свидетельствует автор «Истории махновского движения» Петр Аршинов, было немало евреев, но народная память сохранила имя только одного из них – Левы Задова (Льва Зиньковского), одного из ближайших сподвижников Нестора Ивановича.
Аршинов дает такую характеристику Задову: «Начальник армейской контрразведки, а впоследствии – комендант особого кавалерийского полка. Рабочий. До революции пробыл свыше 10 лет на каторге по политическому делу. Один из активнейших деятелей революционного повстанчества».

А вот что пишет о Задове Алексей Толстой в трилогии «Хождение по мукам»: «Имя Левки Задова знали на юге не меньше, чем самого батьки Махно. Левка был палач, человек такой удивительной жестокости, что Махно будто бы даже не раз пытался зарубить его, но прощал за преданность…». И еще: «Левка Задов сидел, пышно кудрявый, румяный, наслаждаясь властью над человеком, ужасом, который он внушал».
На уроках литературы я, учитель, зачитывал вслух эти строки – «в назидание потомству». А еще до этого, подростком, с увлечением читал эти страницы о коварном батьке Махно и его палаче Левке Задове. Читал и верил каждой строчке, каждому слову. А следовало ли? Алексей Толстой, пользуясь, как художник, правом вымысла, своего Леву Задова, конечно, выдумал.
На самом деле Зиньковский не был одесситом, как писал о нем Толстой. Он родился в 1893 году в еврейской земледельческой колонии Веселая в семье крестьянина. Пишут, что у отца Левы было всего лишь две десятины земли и одиннадцать детей. В 1900 году семья переехала в Юзовку, где ее глава занялся извозом.
Лева Задов, если принять во внимание его природные способности, вполне мог бы окончить с золотой медалью реальное училище (как придумал А. Толстой), если бы он туда поступил. Но Левку отдали в хедер, где меламед два года учил его писать и читать. В русской школе, он, видимо, вообще не учился. С трудом представляю себе, как мог начальник контрразведки махновского корпуса, а впоследствии полковник госбезопасности составлять деловые бумаги, а ведь приходилось же писать рапорты, докладные записки, протоколы, наконец, приговоры.
Лева был совсем еще мальчишкой, когда начал подрабатывать на мельнице: таскал тяжелые мешки с зерном, мукой. А потом устроился в доменный цех Юзовского металлургического завода каталем.
На заводе в то время действовала небольшая организация анархистов – человек 5-6. Задов становится анархистом, распространяет нелегальную литературу, организовывает митинги и стачку. Так пишут о нем сегодня. Сам Зиньковский на допросах в НКВД заявил, что он беспартийный, а с 1913 года по 1921 год был анархистом-коммунистом. Но что совершенно вне сомнений: в грабежах он участвовал. Правда, они их называли красивым словом «экспроприации», сокращенно: эксы. Лева показал себя очень способным экспроприатором: только в одном 1912 году он трижды участвовал в подобных делах. В Рутченково они напали на артельщика местного рудника, на станции Дебальцево – на железнодорожного кассира, а в Карани («возле Мариуполя», уточнит Лева для следователя) он ограбил почтовую контору. В 1913-м – арест, суд, и Лева получает 8 лет каторги.
Следствие длилось два года, которые Лева провел в Юзовской тюрьме, затем сидел в Бахмуте, Луганске, Екатеринославе. Февральская революция освободила его как политзаключенного. Задов снова в Юзовке на металлургическом заводе. Металлурги и шахтеры выбирают его депутатом городского Совета.
Весной 1918 года он вступил добровольцем в красногвардейский отряд, вместе с ним отступал из Донбасса в Царицын, участвовал в тяжелых боях, в которых проявил смелость и смекалку, из рядового скоро вырос в командира. Ненадолго. Вот его собственные признания:
«В августе 1918 года к нам в отряд прибыло распоряжение из Царицына о том, что мы становимся регулярной частью Красной Армии. Были и присланы деньги для выплаты зарплаты. Мне, как начальнику штаба, полагалось 750 рублей, а рядовому красноармейцу – 50 рублей. Я, как анархист, с этим положением не согласился. И с согласия командира отряда Черняка выехал в штаб Южного фронта, а оттуда был направлен на Украину, в тыл немцам…».
Последнее не совсем точно, не направлен он был, а сам направился. Впоследствии ему напомнили об этом, посчитав дезертиром. Как бы там ни было, но в оккупированной немцами Украине он примкнул к Махно. Было в то время Леве Задову 25 лет.
Он участвовал во всех крупных операциях и походах Махно. В том числе и в штурме Мариуполя в марте 1919 года. Здесь была создана так называемая инициативная группа, в обязанности которой входило получение от буржуазии наложенной на нее махновцами контрибуции и реквизиция одежды для партизан-повстанцев. Входили в эту комиссию, чуть ли не возглавляли ее братья Лев и Даниил Задовы. Кстати, в Мариуполе жила одна из шести сестер Левы Задова (остальные жили в Юзовке).

Однажды (дело было летом 1920 года, когда штаб Махно расположился в селе Туркеневка) к батьке подошел Федор Глущенко, сказав, что ему надо сообщить нечто очень важное. У Махно были срочные дела, он отмахнулся: «Доложи моему заместителю Куриленко».
Разыскав Куриленко, Глущенко честно признался, что был захвачен красными, и в Харькове чекисты пытались его завербовать. Чтобы вырваться, он дал согласие убить Махно. С этим его и отпустили в сопровождении Якова Дурного.
Куриленко немедленно разоружил и арестовал «манцевских шпионов», как назвали их по фамилии В. Манцева, возглавлявшего Всеукраинское ЧК. Их расстреляли без долгих разговоров, но в рассказе Глущенко была еще одна деталь: ему дали еще задание «прощупать» Леву Задова и постараться завербовать его. И некоторые члены штаба потребовали, чтобы Лева тоже был расстрелян.
По тем горячим временам схлопотать бы Левке Задову пулю от своих, но его спасла Галина Андреевна Кузьменко, жена Махно. «Мать» Галина вместе с Левой работала в комиссии контрразведки, ведавшей жизнью и смертью «клиентов», и прониклась к нему доверием и симпатией. Влиятельная супруга батьки вступилась за него, и это решило дело.
А вот другое свидетельство – воспоминание сына Левы Задова, полковника в отставке Вадима Львовича Зиньковского: «…Я в жизни не слышал от отца не только матерщины, но даже грубого слова. На примере отца и матери я не представлял, что в семьях могут быть скандалы. Отец был только «Левушка», мама – «Верунчик» или «Верусик». Он был добр и ласков – такое не забывается никогда, хотя ни силушкой, ни характером твердым судьба его не обидела».
Лева Задов был рядом с батькой Махно на всех извилистых путях его судьбы. Постоянно держа возле себя Даньку, младшего брата, он вместе с махновской армией совершил головокружительный рейд по деникинским тылам и строил анархическую «безвластную республику» со столицей в Екатеринославе.
Когда красные, разгромив Деникина при существенной помощи украинских повстанцев, вернулись, они по-прежнему враждебно отнеслись к махновцам. Армия батьки побеждена была сыпным тифом, она больше не существовала. Лева и Даня Задовы были в числе 40-50 человек, которые спасли больного тифом батьку. Когда Нестора Ивановича устроили в надежном безопасном месте, братья двинулись в Юзовку.
Лева прятался у сестры, а Даня – у матери. Недели через две из уголовного розыска пришли двое и арестовали Даню. По дороге в отделение милиции он пообещал своим «ангелам-хранителям» хорошее вознаграждение, мол, если его отпустят, он выроет махновские клады и – век свободы не видать – принесет им. И Даньку отпустили, не доведя до милиции. Он – немедленно к старшему брату. Ранней весной 1920 года они оба снова у Махно.
Осенью того года после примирения батьки с советской властью братья участвовали в разгроме Врангеля. Для операции в Крыму Махно выделил две группы: кавалерийскую и пехотную. Последней командовал Петренко, а Лева Задов был назначен ее комендантом. Что это за должность такая, сказать трудно, но факт: Сиваш он форсировал, в боях участвовал. Когда же Фрунзе, вероломно нарушив условия договора, начал разоружать махновцев, Лева вместе с группой бойцов (среди них был и Данька) сумел вырваться из Крыма. В чем в чем, а в мужестве и отваге Леве Задову никто не отказывал. Только в декабре 1920-го добрался он со своей группой в махновские места и присоединился к Нестору Ивановичу.
В метаниях Махно по Украине и России после того, как советская власть в третий раз объявила его вне закона, братья Задовы были рядом с батькой. Нестор Иванович сам писал, что Зиньковский выносил его, раненого, из огня «почти на руках», что последние сотни километров он находился под неусыпной охраной своего верного соратника.
О роли Левы Задова при переходе Днестра в Румынию 28 августа 1921 года рассказывает в своих воспоминаниях Виктор Белаш: «27-го августа к вечеру достигли реки Днестр. Здесь Махно выступил с речью, в которой подвел итог и осветил дальнейшую перспективу повстанческого движениия. Повстанцев, которые не пожелали сложить оружие и уйти за границу, организовали в отряд и поручили (с целью отвлечь от переправы силы красных) завязать бой северней г. Каменки. Леве Задову поручалось изучить и организовать переправу.
Задов с отрядом человек в 20 выехал к реке. Вскоре они под видом красного карательного отряда, преследующего махновцев, сблизились с отрядом пограничников. Дабы усыпить бдительность пограничников, Задов закричал им: «Это вы вызывали нас на помощь? Где махновцы? Пора кончать!». Отряды сблизились, и махновцы без выстрела обезоружили пограничников.
Через границу была переправлена первая пробная группа, которая была нормально принята румынами, и после переговоров с ними был дан сигнал к переходу Днестра остальными повстанцами.
Уже у самой воды Задов снял с пальца золотое кольцо с камнем и отдал его беременной Галине Андреевне (жене Махно), объяснив, что это единственная ценность на весь отряд, и, возможно, румыны не посмеют ее обыскивать, и это хоть как-то, на первых порах, сгладит нужду, которая их ждет на том берегу.
А на том берегу повстанцы были разоружены и интернированы».
Исключение было сделано только для самого Махно, его жены, да еще Левы Задова и его брата – им разрешили жить в Бухаресте. Жить, однако, было не на что. Задовы добровольно отправились в лагерь для интернированных, затем попали в город Гимеш, где работали на лесопилке, влача жалкое существование.
В 1924-м румынская Сигуранца создала террористическую группу для заброски ее в СССР. Зиньковский-Задов согласился эту группу возглавить. Переправившись через Днестр, Задов воскликнул:
– Ребята, ну его к черту, этот террор. Пошли сдаваться.
С братьями Задовым и Зотовым (в Румынии Даня взял себе этот псевдоним) чекисты обошлись более чем любезно. Мало того: обеспечили жильем, трудоустроили. На приличные должности с неплохим жалованьем. И где? В ГПУ.
Невероятно! Но факт. Человеку с такой громкой известностью в Украине, какой пользовался Лева Задов, сразу же «за просто так» простили все прегрешения против советской власти?
В 70-е я был дружен с Алексеем Самойловичем Яроцким, который провел на Колыме лет двадцать пять, если не больше. Однажды Алексей Самойлович сказал мне:
– Знаете ли вы, что Левка Задов купил себе теплое местечко в ГПУ-НКВД, выдав чекистам места, где были захоронены клады батьки Махно? Что Нестор Иванович в бытность свою в Париже пытался «выцарапать» с Украины запрятанные там сокровища – это неопровержимый факт. Что с этой целью посылал он в родные места верных людей – тоже факт доказанный…
Поручиться, что эта версия – не легенда, я не могу, но…
Что было дальше? Лев Николаевич Зиньковский оказался способным чекистом, в Одессе ведал заграничной разведывательной сетью, раскрыл несколько групп террористов. Не липовых, а всамделишных.
Вот список его поощрений. 1929 год. Благодарность ГПУ УССР и денежная премия за ликвидацию крупного диверсанта. Зиньковский брал его лично и был при этом ранен в руку. В том же году ему вручили маузер с золотой монограммой: «За боевые заслуги». Через три года Одесский облисполком награждает его именным боевым оружием – за активную и беспощадную борьбу с контрреволюцией. 1934 год. Денежное вознаграждение за ликвидацию группы террористов.
Его арестовали 3 сентября 1937 года. Обвинили в связях с иностранными разведками, прежде всего румынской. Однако никаких доказательств следствие представить не сумело. Даже такой нецеремонившийся орган, как особое совещание НКВД СССР, не утвердил обвинение и направил дело на доследование. Тогда следователь применил к Зиньковскому «особые методы», и Лев Зиньковский «признал», что работает на румынскую, английскую и еще какие-то разведки.
Самого следователя расстреляли в 1939 году, установив, что тот занимался фальсификацией следственных дел. Но к тому времени Лев Николаевич Зиньковский-Задов уже год лежал в земле сырой.
Что стало с семьей Задова, догадаться нетрудно. Для начала его жену с двумя детьми и старушкой-матерью выселили из трехкомнатной квартиры. Потом Веру Матвеенко, уроженку Кременчуга, посадили в тюрьму, но, к счастью, вскоре выпустили. Ее и Левы Задова дочь Алла погибла в бою, защищая Севастополь. А сын Вадим Львович, 1926 года рождения, фронтовик, награжден боевыми орденами, в 1977-м вышел в отставку в звании полковника. Два его сына – внуки Левы Задова – стали офицерами Советской Армии. Подрастают четыре правнука Льва Николаевича Зиньковского-Задова.
Не скрою, мне трудно избавиться от стереотипов, полученных в юности. И потому я решил рассказать все, почти все, что знаю о Леве Задове. Пусть теперь читатель сам себе ответит на вопрос, вынесенный в заголовок этой главы.

К моменту получения статуса города, Юзовка была вполне еврейским местечком. Судите сами - согласно переписи 1917 года (известный донецкий краевед Валерий Степкин считает ее одной из самых полных) в наших палестинах проживало почти 10 тысяч «лиц иудейского вероисповедания». Это на сорок тысяч с хвостиком славян — русских, украинцев, белорусов и примкнувших к ним поляков. Почти каждый пятый житель новоиспеченного города был евреем. Больше того - через десять лет, уже по переписи, проведенной Советской властью, из ста тысяч жителей города Сталино почти двадцать пять в «пятой графе» проставили - «еврей».

Нетрудно представить себе, что вопреки сложившемуся мнению, далеко не все они служили приказчиками в лавках, кабатчиками, официантами, врачами, инженерами. Это позже, в эпоху Хрущева или там Брежнева, еврейский мужчина у мартена или в шахте стал, если не редкостью, то хотя бы нетипичным случаем. До революции же говорить о наличие еврейского пролетариата можно было почти без натяжки. Об одном из этих пролетариев с начальным талмудическим образованием этот очерк.

Еврейский пролетарий Задов

Семейство Зодовых перебралось из еврейской сельхозколонии Веселая на Катеринославщине поближе к Юзовскому заводу на зареXX века. Где по пути первая буква «о» сменилась на «а» сегодня никто уже не скажет. Но факт - дети Николы Зодова писались уже Задовыми. Стало быть, и старший из сыновей - Лев, которого можно смело считать самым известным евреем Донецка. И, безусловно, — отменным оригиналом.

Два класса хедера - начальной еврейской школы - обычное дело для сына полунищего извозчика. Дальше - все, как у писателя Пешкова (Горького): «Не медаль ты у меня на шее, иди-ка ты в люди…». Мы не знаем доподлинно соответствовал ли левкин родитель бабелевскому образу папаши-биндюжника. Думал ли он «об выпить хорошую стопку водки, об дать кому-нибудь по морде»? Наверное, думал. В такое дыре, в такой зловонной яме, как Юзовка начала XX века, о чем еще можно было думать? Левка же Задов думал о жратве и новых ботинках. А это надо было работать, а это надо было пахать. Благо, в чернорабочие на заводе Юзов прием шел круглый год.

И стал Левка каталем, совершив первое грехопадение с точки зрения ортодоксальной еврейской семьи. А, может, это только наши современные представления об этом? Такие же неверные, как и обобщенное представление о стандартном облике иудея? Но, куда не кинь, молоденький паренек с юзовских линий Лева Задов никак не соответствовал никаким стандартам. Двухметрового роста, насмешливая физиономия, силы немереной! Куда ж его могли еще на заводе определить - только «козу гонять».

«Козой» звалась тачка для руды, которую каталь доставлял с рудного двора к доменной печи. Чтоб вы знали, работенка это адская и только жилистый, мускулистый от природы человек мог ее вынести в течение длительного времени. В тачку нагружали от 30 до 50 пудов руды (700-900 кг весу!). «Не каждый может в течение смены нагрузить на «козы», перевезти и разгрузить около 2 000 пудов железной руды…, — написал в своих воспоминаниях известный доменщик Макеевского завода Коробов, — За 12 и более часов работы на заводе платили 70-80 копеек — по копейке за «козу», а на каждую «козу» грузили ни мало, ни много 25-30 пудов руды. Двор был весь в рытвинах, повороты узкие, колеи разбиты…». Ему вторит Д. Пысев, в юные годы побывший недолгое время каталем на заводе в Юзовке: «Нагрузишь, да подтянешь этак-то за смену тачек сорок и ни рук, ни ног не чуешь…» Чтоб ни у кого не оставалось сомнений в природе этого «спорта» — так каждый день, месяцами, годами. Задов выдержал два года. И выдержал бы, кто знает сколько, ибо во всяком ремесле кроме мышц и сухожилий требуется и своя техника, прозываемая сноровкой, — авось не помер бы! Но на заводском дворе давно уже пустила всходы революционная пропаганда. Революцию тогда делали многие партии - выбирай любую! Хошь в социал-демократы иди, хошь в эсеры, а если у тебя «чердак» совсем на идеях социального равенства «съехал», то прямая дорога тебе, паря, в анархисты. К ним Лева Задов и подался.

Мама-анархия

У анархистов-коммунистов (а были еще и синдикалисты) паренька приметили. С такой статью и кулаками пудовыми только на «эксы» ходить, сиречь, на разбой под лозунгом - «Экспроприируй экспроприированное!». Карьера идейного разбойника была недолгой. Во время очередного налета где-то там на Рутченково его повязали и быстренько упекли на каторгу. 8 лет - такой относительно мягкий приговор ему нарисовали. Могли бы и повесить. Шел 1913 год.

В общем, проклятую империалистическую войну анархист Задов провел в местах не столь отдаленных, как говорится. А в буревом 17-ом наступило его время. Амнистия, возвращение в Юзовку, снова тачку каталя в мозолистые руки (а чем он еще мог заработать на жизнь?), избрание в Юзовский совет от доменного цеха. Вместе с прославленным доменщиком Михаилом Курако , между прочим, тоже вернувшимся на завод. Ирония судьбы и знамение времени - в депутатах бывший начальник цеха и самый низший по производственной иерархии того же цеха рабочий. Но вот дальше дорожки их разошлись кардинально. Курако через короткое время рванул строить будущий металлургический гигант в сибирском Кузнецке, а Лева, как пелось в старой советской песне, «за рабочее дело он пошел воевать». Сперва красноармейцем, потом младшим командиром в полку анархистов. В ряду других частей этот полк последним уходил из Донбасса, когда в край пришли немцы. Чуть позже часть Задова доблестно билась с деникинцами под Царицыным, во время первой обороны города.

Суперагент

До сей поры биография нашего героя чиста и прозрачна. Все в ней логично и объяснимо. А потом над ней сгустился мрак, и на жизненный путь нашего еврея спустилась тьма, мрачный полог спецслужб покрыл его деятельность. И хотя верных документов исследователи его жизни пока не разыскали, почти наверняка Задов получил задание - дезертировать из Красной Армии и попасть в стан селянской армии в Гуляй-поле.

По большому счету, кабы не дурацкий образ садиста и начальника махновской контрразведки одессита Левки Задова, взрощенный фантазией Алексея Толстого в «Хождениях по мукам» (для тех, кто не знает родной словесности - Алексей Толстой - дедушка знаменитого пиарщика современности Артемия Лебедева), то вряд ли сегодня мы с вами знакомились с историей второго грехопадения нашего героя. Много их было безвестных агентов ЧК и армейской контрразведки РККА. Одних к «белым» в тыл засылали диверсии чинить, других отправляли к классово близким атаманам типа Нестора Михненко (Махно) или, скажем Григорьева. Присматривать. Дабы дров не наломали, и задом не виляли, пытаясь обойти власть народную. У того же Махно, к примеру, кроме Задова служил видный анархист Сидоров - тоже юзовский металлург, вместе с Левкой ходивший на заседания городского совета. Кстати, Сидоров, впоследствии будет утверждать, что он вербовал своего еврейского дружка работать на чекистов. Куда там! - ни в какую! Кремень был анархист и до гроба верный батьке. Еще бы - в отличие от коллег по тайной службе, «керовавшими» у Махно полками, бригадами и дивизиями, Задов имел куда более глубокий уровень конспирации и задание такой важности и секретности, что о нем чекист Задов даже перед расстрелом не рассказал на следствии в НКВД. Да, и, наверное, в живых мало кто остался к тому времени.

Лев Задов, вопреки распространенному мнению литературного происхождения, никогда не занимал особо приметных должностей в штабе Махно. Зам начальника контрразведки одного из корпусов - это да, было. Особо, приближенная к батьке в пору его бегства за кордон, в Румынию - вершина махновской карьеры бывшего юзовского металлурга. И, судя по всему, отталкиваясь от того, что произошло позже, это и было главным заданием Задова.

В 1924 году Юзовка приняла имя Сталино, эмигрант Махно стал совсем жалок и абсолютно безвреден для Советской власти. У грозного совсем недавно предводителя селянской армии, кавалера ордена боевого Красного знамени за номером три, как и у многих анархистов, за душой не было ни одной мало-мальски полезной идеи. В смысле практическом, конечно. Утопизм, присущий анархическому движению, при всей прекрасной своей подкладке, абсолютно бесполезен без конной лавы, бронепоездов и пулеметных тачанок. Задов засобирался домой. На границе его ждал сам знаменитый Дмитрий Медведев - чекист экстра-класса, которому Советская власть поручала самые серьезные и тайные дела. Кстати, тоже помечен донецким кряжем - служил в Бахмуте и Юзовке, гонялся за махновцами под Старобельском.

Те скромные сведения, что сохранились об этом эпизоде, повествуют о том, что отряд бывших махновцев во главе с Задовым, будучи заброшен румынской секретной службой Сигуранцей в СССР, сдался едва ступил на советский берег Днестра. Болтали всякое, и болтовня эта дожила до наших дней. Будто бы за тайну махновских кладов Задов и его младший брат, бывший с ним неотступно все годы, были помилованы. Ну да, конечно, и на крупные руководящий должности в ОГПУ были через пол года всего поставлены.

Я лично ясно вижу другое. Ночь, плеск речной волны, в сарай лодочника входит пригнув голову крупный мужчина двухметрового почти что росту. За столом, слабо освещенным каганцем (или чем там еще, да?) - сухощавый, средней комплекции человек. Он вглядывается в усталое, плохо выбритое лицо гиганта, поднимается с места и делает шаг навстречу:

— Ну, здравствуй, Лев Николаевич…

— Приветствую, Дмитрий Николаич.

— Работать можешь?

— Могу. Хорошо работать могу, Дмитрий Николаич.

***

Лев Николаевич Задов был репрессирован в 1938 году. Дмитрий Николаевич Медведев уцелел, с началом Великой Отечественной возглавил знаменитый отряд «Победители», действовавший на Галичине. Козырным тузом отряда стал знаменитый разведчик Николай Кузнецов.

Медведев удостоился мемориальной доски на одном из донецких зданий. Задова же родной город, если и вспоминает, то только в связи с романом Льва Толстого. Впрочем, городу не привыкать - на своем коротком жизненном пути он много кого успел позабыть. Прочно.